Глава XXI
О неведении и рабстве.
Должно знать, что Христос воспринял естество, не обладавшее ведением и рабское, ибо естество человеческое в отношении к сотворившему его Богу является рабским и не обладает знанием будущего. Вот почему, по учению Григория Богослова, если разделять видимое от того, что познается умом, то плоть надобно будет назвать и рабскою, и не обладающею ведением. Однако, по причине тождества ипостаси и неразрывного соединения, душа Господа обогатилась ведением будущего, как и остальными божественными знамениями. Ибо как плоть человеческая по своей природе не есть животворящая, плоть же Господа, ипостасно соединенная с Самим Богом Словом, хотя и не утратила свойственной природе смертности, однако, по причине ипостасного соединения с Богом Словом, соделалась животворящею, — мы не можем говорить, что она не была животворяща и не есть всегда животворяща, — так и человеческое естество по своей сущности не обладает ведением будущего; душа же Господа, по причине соединения с Самим Богом Словом и тождества Ипостаси, — как я сказал, — обогатилась, вместе с остальными знамениями Божества, — и ведением будущего [1].
Надобно также знать, что мы не можем даже
называть Иисуса Христа рабом, ибо понятия
— рабство
и владычество
—
характеризуют не естество, но отношение,
как и понятия — отечество
и сыновство
—
выражают не сущность, но взаимное
отношение. Поэтому, — как мы и относительно
неведения сказали, — если в отвлеченных
рассуждениях или в тонких представлениях
ума отделить созданное от несозданного, то
есть если плоть представлять не
соединенною с Богом Словом, то она является
рабскою. Но однажды соединенная с Богом Словом
ипостасно, как она может явиться рабскою?
Христос, будучи единым, не может быть
одновременно рабом Самого Себя и Господом,
ибо эти понятия относятся не к тому, о чем
говорится безотносительно, но о чем
говорится в отношении к другому. Да и кому
он мог бы быть рабом? Богу Отцу? Но тогда не
все то, что имеет Отец, принадлежало бы и
Сыну, — если бы только Он был рабом Отца,
Себе же Самому — никоим образом. Если Сам
Он — раб, — то как же о нас, чрез Него
получивших усыновление, говорит Апостол: темже
уже неси раб, но сын
(Гал. 4, 7)? Итак,
Христос называется рабом в несобственном
значении — не потому, что Он действительно
таков, но потому, что ради нас принял образ
раба и вместе с нами стал именоваться рабом.
Ибо, будучи бесстрастен, Он ради нас
подчинил Себя страданиям, и послужил
нашему спасению. Те же, кои называют Христа
рабом, подобно Несторию, разделяют единого
Христа на двух. Мы же утверждаем, что Он —
Владыка и Господь всей твари, единый
Христос, вместе Бог и человек, и знает все,
ибо в Нем суть вся сокровища премудрости
и разума сокровенна
(Кол. 2, 3) [2].
[1] Григорий Богослов, слово 30.