Скорби-мои, плачи-мои умножатся,
осенние мои поникнут травы,
дни мои правые иль неправые
повлекутся к креста подножию,

там сорвется голос мой на тех нотах,
что ты пропеваешь голосом нежным,
достигая в неумолимости той высотной –
вершины кипарисовой безнадежной,

где лунный серп, изогнутый нимбом-бровью,
повторяется на ликах святых дважды,
где закат обливается той же кровью,
кипарисом впитанною однажды,

где вздыхает меж старых лохмотий,
обретенных по дороге в страстях,
призрак преображенной плоти,
распинаемой на звездных гвоздях...