Глава X
О Трисвятой песне.
Отсюда и добавление, сделанное в
Трисвятой песни суемудрым Петром
Кнафевсом, мы считаем богохульным, так как
оно вводит четвертое лицо и поставляет
отдельно Сына Божия — ипостасную Силу Отца
и отдельно Распятого, как бы иного по
сравнению с тем, Кто именуется Сильным, —
или
допускает страдание Святой Троицы и
сораспинает Сыну Отца и Святого Духа. Прочь
сие богохульное и произвольно внесенное
пустословие! Ибо мы слова Святый Боже
разумеем об Отце, (впрочем) не Ему одному
только отделяя имя Божества, но исповедуя
Богом (также) и Сына, и Духа Святаго. И слова
Святый крепкий
относим к Сыну, не лишая
крепости
Отца и Духа Святаго. И слова Святый
бессмертный
прилагаем к Святому Духу,
однако же не поставляем вне бессмертия
Отца и Сына, но все божественные
наименования просто и безусловно разумеем
о каждой ипостаси, подражая божественному
Апостолу, говорящему: но нам един Бог Отец,
из Него же вся, и мы у Него, и един Господь
Иисус Христос, Им же вся, и мы Тем
(1 Кор. 8,
6), и един Дух Святый, в Котором — все, и
мы — в Нем. Да и Григорий Богослов в одном
месте говорит так: (в словах) но нам един
Бог Отец, из Него же вся, и един Господь
Иисус Христос, Им же вся,
и един Дух
Святый, в коем все — выражения: из Него же,
Им же, в Коем —
не рассекают естества, ибо
(в противном случае) и те предлоги, и тот
порядок имен не изменялись бы; но
характеризуют свойства единого и
неслиянного естества. И это ясно из того,
что (указанные выражения) в другом месте
сводятся воедино, — если не без внимания
прочитать у того же Апостола следующее: из
Того и Тем и в Нем всяческая. Тому слава во
веки веков. Аминь
(Римл. 11, 36).
Ибо, что не в отношении к Сыну только
изречено Трисвятое,
но в отношении к
Святой Троице, — свидетельствуют
божественные и священные Афанасий,
Василий, Григорий и весь сонм богоносных
отцов, а именно, что святые серафимы
тройственным Свят
возвещают нам три
ипостаси пресущественного Божества, а
единым (словом) Господь дают разуметь
единое существо и царство богоначальной
Троицы. Действительно, Григорий Богослов
говорит: Так, Святое Святых, покрываемое
серафимами и прославляемое троекратным Свят,
сходящимся в едино господство и божество...
—
о чем прекраснейшим и возвышеннейшим
образом любомудрствовал некто прежде нас.
И составители церковной истории
повествуют, что в то время, как народ
константинопольский молебствовал ради
некоего ниспосланного Богом бедствия,
совершившегося при архиепископе Прокле, —
случилось, что некий отрок был восхищен из
народа и в таком состоянии некоторым
ангельским научением был наставлен
Трисвятой песне: Святый Боже, Святый
крепкий, Святый бессмертный, помилуй нас!
И как только отрок был возвращен и
возвестил то, чему он был научен, то весь
народ воспел гимн, и таким образом
прекратилось угрожавшее бедствие. А также
передается, что на святом великом
вселенском четвертом соборе, я разумею
бывший в Халкидоне — Трисвятая песнь была
воспета таким образом, ибо так
повествуется в деяниях того же самого
святого собора. Итак, поистине смешно и
забавно, что Трисвятую песнь, преподанную
через ангелов, удостоверенную
прекращением напасти, подкрепленную и
утвержденную собором столь многих святых
отцов и еще прежде воспетую серафимами в
ознаменование Триипостасного Божества, —
теперь своим безрассудным мнением попрал и
будто бы исправил Кнафевс, как если бы он
превосходил серафимов! Какая же это
дерзость, чтобы не сказать — какое безумие!
Мы же, — хотя бы демоны разрывались от
досады, — произносим так: Святый Боже,
Святый крепкий, Святый бессмертный,
помилуй нас!